Великий португальский писатель Жозе Сарамаго, посетив Чили через несколько лет после возвращения страны к робкой демократии еще под опекой Пиночета, сказал, что «здесь ни мертвые не мертвы, ни живые не живы». Каждый год, когда наступал сентябрь и во всех уголках Чили в память о павших загорались тысячи свечей, я вспоминал эту фразу, которая, на мой взгляд, объясняла происходящее в стране лучше, чем сотни плохих и хороших книг аналитики и социальной критики. Чили оказалась местом первого глобального эксперимента по реформатированию исторической памяти целого народа. Украинские и остальные постсоветские антисоциальные экспериментаторы шли по следам и методичкам чилийской диктатуры.
Путешествуя однажды по пустыне Атакама, мы заблудились среди ее огромных звезд и расстояний, прочерченных на бесконечных дорогах, которые, как иглы, пересекают засушливый ландшафт, нарисованный миллионы лет назад доисторическими реками и донными отложениями древних морей. Это места, которые выглядят как сценография, созданная специально для появления внеземных кораблей, динозавров или любого другого плода нашего скудного воображения. Так мы случайно попали в место, которого не было на картах. Это был бывший селитряный рудник «Чакабуко», прекративший свое существование в начале прошлого века, а в 1973 году превращенный диктатурой в крупнейший в стране концентрационный лагерь. Там находился только один человек, бывший политзаключенный. Он и стал хранителем памяти этого города-призрака. Сначала военные, уходя, взорвали все объекты, где оставались следы их преступлений, а затем из года в год туда наведывались мародеры, вывозя из заброшенных домов и бараков за оставшимся забором с колючей проволокой все, что можно было продать. Наш знакомый вернулся в сердце пустыни, чтобы беречь то, что осталось от памяти его страны и его собственной памяти. Он показал нам улицу Карла Маркса — так политзаключенные называли главный коридор между бараками, где они жили. Он рассказал нам о шутке, которую повторяли они с товарищами после первого наблюдения НЛО, в изобилии встречающихся в небе тех мест. «Это русские прилетели нас спасать», — говорили они. Я несколько раз возвращался к нему в пустыню. Он всегда был один, быстро старел и спивался, пока не умер в полном одиночестве. Чилийская пустыня — это машина времени. Будучи самым сухим местом на планете, она хранит остатки прошлого, где то, что произошло сто лет назад, неотличимо от следов вчерашнего дня. Слишком хорошо сохраняются и тела убитых диктатурой. В мумифицированных трупах спустя несколько десятилетий прекрасно видны не только пулевые отверстия, но и следы жесточайших пыток.
Чилийское государство, управляемое социалистами и христианскими демократами, помирившимися и объединившимися в годы диктатуры на почве любви к власти, было озабочено другим: укреплением «имиджа страны», построенной на социальной модели, унаследованной от пиночетизма, и бегством из латиноамериканского третьего мира в сторону скорейшего вхождения в мир первый. Вчерашние революционеры и романтики, бывшие соратники тысяч убитых диктатурой людей, превратившиеся за время своего изгнания в Европе и Северной Америке в «прогрессивных» и «реалистичных» бизнесменов и политиков, стали новым и самым успешным неолиберальным менеджером системы, кровью и огнем навязанной чилийскому народу 50 лет назад, 11 сентября 1973 года. Первое, что сделали эти «демократы», придя к власти после диктатуры, — это экономическое удушение всей критической и независимой прессы, чудом появившейся и выживавшей в последние годы военного режима. Затем они занялись шлифованием грубых краев истории, которые, на самом деле, оказались еще не зажившими шрамами. Их лозунг — поскорее забыть обо всем, чтобы «не раскалывать» страну, глубоко расколотую за все эти 50 лет. Любимая пиночетовская сказка о «национальном примирении» — лекало нынешней украинской моды на «примирение» с нацистами, где жертвы официально обязаны примириться с гордящимися выполненной миссией палачами. Меньше всего демократическое правительство Чили интересовала память бывших узников Чакабуко и сотен других тайных тюрем и центров пыток по всей стране, и должно было пройти больше десяти лет демократии, прежде чем чилийское телевидение и радио осмелилось начать транслировать песни Виктора Хары, одного из ярчайших деятелей национальной культуры, зверски убитого на стадионе «Чили» через несколько дней после переворота.
Но был один день, ставший исключением. Каждое 11 сентября чилийские политики и президенты религиозно возлагали цветы к памятнику Альенде, установленному перед президентским дворцом «Ла Монеда» скульптором-антиальендистом Артуро Хевией, который еще делал памятники членам военной хунты. Они возлагают цветы и букеты на могилы жертв диктатуры, соблюдают соответствующие минуты молчания, проливают свои крокодиловы слезы и через несколько часов продолжают экономические и политические дела со своими партнерами-пиночетистами. Думаю, именно это и натолкнуло Сарамаго на его знаменитую фразу. Здесь неизбежна параллель с ролью постсоветской и особенно украинской творческой интеллигенции, допущенной во власть благодаря стихам, книгам и спектаклям о Ленине и партии и потом с легкостью переодевших свои идеалы в мундиры УПА и УНА-УНСО.
Затем все стало ещё хуже. Память о прошлом (а вместе с ней и образование) в Чили оказалась настолько ослаблена, что просто перестала волновать власть имущих. И было сделано нечто куда более вредное и подлое, чем прежняя политика забвения и замалчивания. Было решено превратить величайшего чилийца Сальвадора Альенде в соучастника их предательства. И это явление было не местным, а новым планетарным проектом, таким же глобальным, как неолиберализм, первая пилотная модель которого была отработана именно в чилийской лаборатории.
Образ демократического, политически безукоризненного, правильного левого президента был придуман именно как антитеза «плохим левым», сторонникам классовой борьбы, вооруженных революций и т.д. Как Че когда-то был превращен капитализмом в его образ на футболках, так и Сальвадор Альенде сегодня преподносится властью как безупречный святой рукопожатных левых, героических самоубийц, никогда и ни за что не покидающих конституционные пределы циничной, жестокой и манипулятивной псевдодемократии власти.
Им во что бы то ни стало хочется, чтобы мы забыли о настоящем Альенде. О том, что он, прежде всего, был революционером. Что главной целью всей его жизни была борьба с капитализмом. Что он верил в классовую борьбу с позиций самого радикального и ортодоксального марксизма. Я абсолютно уверен, что Альенде, хорошо известный своей гордостью и вспыльчивостью, был бы просто взбешен позицией многих нынешних «альендистов», рекламирующих себя сегодня, позируя на его могиле, чтобы продолжить участвовать в фарсе, направляемом и финансируемом крупными корпорациями, теми самыми, что 50 лет назад организовали государственное преступление, положившее конец чилийской демократии. Сальвадор Альенде никогда не был безобидным и осторожным реформатором, обеспокоенным хорошими манерами и о том, чтобы никого не обидеть, как изображают сегодня его злейшие враги, маскирующиеся под друзей. Все гораздо сложнее и проще: Альенде был человеком чести и слова, стоящим в одиночку, далеко за пределами своей социалистической партии, предавшей его еще при жизни, против империи Севера, которая поступала с его правительством точно так же, как сегодня поступает с Кубой, Венесуэлой, Никарагуа, Ираном, Россией и другими странами. В отличие от многих из тех, кто сегодня называет себя «альендистами», Альенде не был менеджером транснациональных корпораций, напротив, он вернул чилийскому народу его главное богатство — медь, и тем самым подписал себе приговор.
Поэтому сегодня особенно дико, когда некоторые молодые чилийцы, воспитанные телевизором и социальными сетями, начинают сравнивать Зеленского с Альенде.
Не может не впечатлять Музей памяти и прав человека в Сантьяго, построенный во время правления социалистки Мишель Бачелет. Среди тысяч бесценных и потрясающих экспонатов, свидетельствующих о зверствах военной диктатуры, не хватает одного ключевого элемента: объяснения, почему произошел переворот? Музей абсолютно деполитизирован, как будто вопрос о правах человека можно полностью отделить от политики. Таким образом, формируется новая кастрированная историческая память, в которой сам военный переворот представлен как нечто почти фольклорное. Решающая роль в перевороте США и крупных иностранных и чилийских компаний, американские пособия по применению пыток отсутствуют на страницах чилийских учебников истории.
Вот почему сегодняшние мероприятия в Чили по поводу 50-летия военного переворота превращаются в гигантский официальный спектакль, где все политические приспособленцы получат свою трибуну и долю в этой новой приватизации чилийской трагедии. Нынешний молодой президент Чили Габриэль Борич — выходец из дискурса проевропейских «демократических левых» — известный критик Кубы, Венесуэлы и России, союзник США и поклонник Зеленского. Многие из его одиозных заявлений звучат из-под портрета Альенде в его офисе.
Говоря о перевороте, вдова Виктора Хары Джоан как-то сказала мне: «Нам, чилийцам, просто не хватало злости».
Что еще объединяет нынешнюю украинскую трагедию со вчерашней чилийской? Оба переворота задолго готовились подконтрольными западным корпорациям СМИ, создавая нужные мнения в обществе и сознательно дестабилизируя законную власть (независимо от того, как бы мы к ней ни относились). С момента захвата государственной власти руками местных политических элит — чилийских и украинских — США обеспечивали мировую легитимизацию преступления, создавая исторические фейки и превращая предателей и преступников в «героев национально-освободительной борьбы». И там, и там общими знаменателями путчизма являлись антикоммунизм и ненависть к России. В обеих трагедиях обещания по демократизации общества и борьбе с коррупцией стремительно сменились запретами абсолютно всех гражданских свобод, преследованиями всех инакомыслящих, запретом независимых СМИ и приведением международных мафий к управлению страной. И там, и там была полностью разрушена вся социальная сфера: образование, здравоохранение и пенсионные системы — чтобы открыть двери полной приватизации развалин государства. И там, и там уничтожены национальная промышленность и производство. И там, и там жесточайшие запреты на всю «неправильную» культуру, все советское, русское, коммунистическое, «непатриотичное». Наши страны стали колониями, управляемыми из посольств США. Чилийская диктатура, как и украинская, всегда мечтала о войне с соседями, чтобы объединить нацию в ксенофобском шовинизме. В 1982 году Чили и Аргентина была буквально в минутах от большой войны и избежать этого удалось чудом.
Смех Пиночета звучит из его могилы. Прошло 50 лет и народ Чили до сих пор ждет правосудия. Сотни тел исчезнувших заключенных все еще лежат в тайных могилах, виновные и свидетели, уже старые и даже умирающие, продолжают соблюдать пакт молчания. Страной по-прежнему управляют те же люди, которые организовали переворот. Публично возложив 11 сентября цветы к могиле Альенде, они вновь вернутся в свои особняки и приватно, вдали от телекамер, поднимут бокалы с прекрасным чилийским вином за Пиночета.
