5 марта 2024 года исполнилось 11 лет со дня смерти президента Венесуэлы Уго Чавеса. Роль, которую он сыграл, предопределила многое в сегодняшнем раскладе сил на задворках «цивилизованного мира». Говорят, что в двух своих поездках на Украину в качестве президента, при неформальных встречах с людьми, к которым он всегда и везде стремился, он настаивал на необходимости не терять бдительность, потому что США никогда не оставят бывший Советский Союз в покое… Многие наверняка отнесли эти пророческие слова Чавеса к тропической привычке преувеличивать или к историческим травмам бедной зависимой страны.
Давайте вспомним о Чавесе сегодня.
Возможно, один из лучших портретов Чавеса – во фразе Фиделя Кастро, произнесенной им 11 лет назад, всего через несколько часов после печального известия: «Если вы хотите знать, кем был Уго Чавес, посмотрите, кто оплакивает его, а кто празднует его смерть…».
На пресс-конференции в мае 2002 года в Мадриде, после встречи глав государств Европейского союза и Латинской Америки, усталый и несколько раздраженный, Чавес произнес фразу, которая заставила не одного представителя власти почувствовать себя неловко: «Правительства идут от саммита к саммиту, а народы – от пропасти к пропасти». Здесь прослеживается игра слов: по-испански саммит – встреча в верхах – cumbre («вершина»).
Он никогда не был тем, кем другие хотели его видеть. Возможно, потому, что никогда не вписывался в протокольную функцию, которую формально был вынужден представляль. Будучи первым президентом Боливарианской Республики Венесуэла (переименованной при нем в честь освободителя и борца за единство континента Симона Боливара), он был персонажем планетарного масштаба, а его гуманистическая мысль преодолевала все границы своего времени и границы времен, которые все еще нас разделяют.
За короткое и насыщенное историческое время, прошедшее с момента его ухода, фигура Чавеса уже вошла в пантеон гигантов латиноамериканского континента, и вычеркнуть её оттуда невозможно.
Одной из самых невероятных вещей в нем, по-моему, была его какая-то совершенно немыслимая способность оставаться абсолютно нормальным человеком на самой высокой трибуне государственной власти и упорно следовать своей упрямой и почти детской мечте. Мечте о том, чтобы вместе со своим любимым народом и миллионами других людей отовсюду бороться за немедленные изменения общества к лучшему. Этим он быстро заслужил ненависть многих латиноамериканских и европейских «социалистов». В то время как они со своих властных тронов лгали своим избирателям, что «делают все, что могут» и «не более того, что реально можно сделать», Чавес ежедневно показывал, что даже в другой в гораздо более трудной и сложной реальности, чем у них, при наличии настоящего стремления, всегда можно сделать гораздо больше. И даже если что-то не удается, всегда есть свобода называть вещи своими именами. Свобода, которой никогда не было у других. В отличие от большинства других правителей, Чавес был гораздо сильнее медных труб власти, которые так легко меняли и продолжают менять многих. Враждебные СМИ не скупились на оскорбления в его адрес, мастерски упражняясь в том, в чем они непревзойденные специалисты: в манипуляциях и дискредитации. Слова, фразы и жесты, реальные и выдуманные, всегда вне контекста, всегда с подлой целью и всегда с той полной безответственностью перед лицом любых последствий, которая присуща только ведущей «демократической» прессе.
Война СМИ против Чавеса во времена относительного международного спокойствия, более десяти лет назад, похоже, была генеральной репетицией перед запуском глобальной фабрики фейк-ньюс, в которую сегодня превратились международные СМИ.
Поскольку традиционные венесуэльские партии были полностью дискредитированы коррупцией, и не могли конкурировать с чавизмом, роль оппозиционной партии была отведена частной прессе, которая постепенно превращалась в агента северной империи. Бросив вызов местной, региональной и глобальной медийной войне против его правительства, Чавес сделал ставку на механизмы единственно возможной настоящей демократии: гражданскому участию в политике.
Вот как описывал это уругвайский публицист Эдуардо Галеано:
«Странный диктатор этот Уго Чавес. Мазохист и самоубийца: он создал конституцию, которая позволяет народу снять его с должности, и даже рискнул провести референдум по отзыву президента, который Венесуэла провела впервые в мировой истории. Народного наказания не последовало: это оказались восьмые выборы, которые Чавес выиграл за пять лет. Подчиняясь собственной конституции, Чавес согласился на проведение референдума, которого требовала оппозиция, и передал свой пост в распоряжение народа: «Решать вам». До сих пор президенты прерывали срок своих полномочий только смертью, казарменным переворотом, бунтом или решением парламента. Референдум в Венесуэле открыл неслыханную ранее форму прямой демократии. Необыкновенное событие: сколько президентов в какой стране мира осмелились бы на такое, и сколько из них остались бы президентами после этого? Этот «тиран», выдуманный средствами массовой информации, этот ужасный демон только что сделал гигантскую инъекцию витаминов в демократию, которая в Латинской Америке, и не только в Латинской Америке, слаба и нуждается в энергии…».
Что могло случиться с подполковником Уго Чавесом Фриасом, которому тогда было всего 38 лет, чтобы он сначала возглавил операцию «Самора» 4 февраля 1992 года (попытка военного переворота с целью свержения коррумпированного правительства, по рецептам МВФ, начавшего в стране неолиберальные реформы, с тем, чтобы потом созвать новый демократический парламент), а затем, после военного поражения, призвал восставших военных сложить оружие, лично взяв на себя ответственность за всё произошедшее в стране, где никто из политиков уже давно ни за что не отвечал? Дебют неолиберализма в его стране, когда правительство заставляло армию подавлять голодающий народ? Воспоминания о воспитавшей его бабушке, индеанке Росе Инес, «Маме Росе», которая научила его самому дорогому, что есть на свете, – чувству принадлежности и долга перед простым народом, определившими всю его политическую жизнь?
Среди бесчисленных историй о неудавшемся государственном перевороте против Чавеса в апреле 2002 года, меня очень впечатлила одна из тех, что выдумать невозможно. Ее мне рассказали две участницы в одном из кварталов бедноты в городе Пуэрто-Ордас, возле реки Ориноко. Две женщины, обе давно бабушки, со смехом вспоминали, как, узнав, что их президента в ходе переворота похитили, они угнали грузовик, припаркованный перед их домами, и отправились в Каракас, чтобы спасти Чавеса. К счастью, на полпути их непростой поездки президент уже был освобожден народом. Бабушки устроили праздник на одной из площадей, а грузовик вернули в целости и сохранности его владельцу, который сначала был на них зол, но потом они как-то подружились, и эта история стала их общим семейным анекдотом.
Поражение государственного переворота 2002 года, которого добился народ, поддержанный армией, стало очень важной континентальной презентацией нового и мощного политического игрока: армии, выходящей на защиту своего народа, что, несомненно, еще больше усилило ненависть империи к Боливарианской революции.
Помимо многочисленных возможных ошибок и несомненных успехов Уго Чавеса на посту президента, которые могут стать предметом долгих и сложных дискуссий, я думаю, есть одна вещь, которая сегодня совершенно очевидна.
Первое правительство Чавеса, с самого начала своего существования, впервые в истории страны, позволило миллионам простых венесуэльцев, всегда забытых и презираемых элитами любого политического цвета, почувствовать, что это и их страна тоже, и что, если они действительно хотят перемен для своих детей, они должны участвовать, требовать, защищать, обсуждать и, прежде всего, организовываться. Обвиненный прессой в «популизме», Чавес вёл себя прямо противоположно известной практике региональных популистских лидеров: он потребовал от своего народа больше читать, заниматься самообразованием, учиться, не бояться идей. Его власть открыла совершенно новые возможности для образования людей всех возрастов и из всех социальных слоев, тех, кто веками были исключены из общественной жизни. Он понимал, что это единственный способ для народа не стать объектом манипуляций со стороны СМИ и политиков, и попробовать построить более достойное общество.
Помню, кая я был поражен его мужеством и честностью, когда он уже был очень болен и открыто говорил в интервью о своем страхе перед смертью. Нужно быть действительно великим, чтобы смотреть в лицо жизни и смерти без ложных масок супергероя.
Сегодня, спустя 11 лет после его ухода, в момент самого тяжелого мирового кризиса за последние несколько десятилетий, если мы будем держать глаза и сердца широко открытыми, может быть, мы почувствуем, как из темноты неба Латинской Америки до нас продолжает доходить свет его наследия, которое, как он всегда говорил, является «любовью, которая может быть оплачена только любовью».
Независимый эксперт Олег Ясинский
