С добрым словом, гуманитарным грузом и молитвой туда, где ждут, где нужна помощь и поддержка последние 11 лет с командой единомышленников ездит председатель военного отдела Крымской митрополии, руководитель специального гуманитарного центра протоиерей Димитрий Кротков. Как священника встречают военные и жители приграничных сел и деревень? Что заставляет его возвращаться на линию боестолкновения? Каким он видит будущее Украины и России? Об этом и многом другом о. Дмитрий рассказал изданию «Другая Украина».
Отец Димитрий, когда читаешь список Ваших послушаний, невольно удивляешься их количеству и многообразию. Тут и работа с силовыми структурами, и поездки в «горячие точки». К тому же Вы настоятель двух храмов. Какое направление для Вас главное и как Вы это определяете?
Да сейчас все направления главные, нет не главного направления. Абсолютно. Очень все тесно взаимосвязано, особенно, когда речь идёт о помощи ближнему, ведь ближний — не только воин, не только престарелый, ребёнок, а ближний, в том числе, и наш враг, тот, кто в тюрьме, кто делает нам плохо. Как ни странно, христианское учение, Евангелие этому учит. Поэтому не могу сейчас как-то выделить одно направление, в моей жизни все, чем занимаюсь, это все исключительно главное.
Что составляет основу гуманитарного груза, который Вы привозите с Вашей командой на новые российские территории? Из каких источников он формируется, и какие города и села больше всего сейчас нуждаются в помощи?
Я сразу поправлю — ни в коем случае не считаю эти регионы новыми российскими территориями. Это наши старые территории, на которых погибали наши деды и прадеды за русскую землю — великие полководцы сражались, великие святые жили — общие русские святые, поэтому это наша исконно российская возвращённая на своё место земля!
Что касается груза, то мы везем то, что просят люди. Какие обращения есть от людей, от воинских подразделений, — то и привозим. Военным нужны инструменты, пиломатериалы, доска, ОСБИ, плёнка, маскировочные сети, генераторы, машины для эвакуации. Мы все это ищем, собираем. Нужны людям продукты, лекарства, просто доброе слово или найти человека. Мы этим занимаемся. Добрые люди, которые составляют всю полноту русского народа, не только храмы, приходы Крымской епархии, Русской Православной Церкви, помогают вместе с нами. Стоит отметить и обязательно патриаршую гуманитарную миссию РПЦ, синодальный отдел Русской Православной Церкви по социальному служению церковной благотворительности, Ростовскую митрополию, Епархию, «Милосердие» (Ростов-на-Дону), Екатеринбург, Казань абсолютно разные регионы и незнакомые люди периодически помогают финансово. Даже из Германии приходит помощь. Ну а какие города больше всего сейчас нуждаются в помощи? Это, конечно, те, через которые прошла линия фронта. Вот, допустим, сейчас: участок от Кинбурнской косы до Новой Каховки, Любимовка, Лепетиха. Территории, которые постоянно находятся под обстрелом, там затруднено сообщение, где-то вообще нереально проехать пока, потому что бьёт все подряд абсолютно. Я вчера был в Ново-Каховской епархии у владыки. В епархию вместо катафалка заезжает легковая машина с прицепом. Спрашиваю, а где катафалк? Владыка Филарет говорит: «Вчера наш катафалк разбили». Теперь вот так – на прицепе – покойных возим, больше не на чем. Опасно там находиться, но людям нужна наша общая помощь и поддержка.
Приходится ли Вам оказывать духовную помощь в поездках военнослужащим на передовой, мирным жителям? Как Вас встречают?
Самая главная цель наших поездок — это, конечно, духовная помощь нашим военнослужащим, нашим воинам, гражданскому населению. Но прежде всего воинам. У нас есть блиндажные храмы, где мы служим службы, молимся, крестим в окопах, причащаем, даже совершаем там таинства венчания, также литургии, соборы, то есть полноценно оказываем всяческую духовную помощь, всю, которая только возможна. Человека порой нужно просто обнять, доброе слово сказать – уже поддержка. Вот, опять-таки, вернусь к Новой Каховке. Вчера подарил бабушке куличик, она стояла так на улице, есть эти фотографии в Telegram-канале у нас. С какой глубокой радостью и благоговением она приняла этот кулич! Это даже не знаю, чего может стоить. Мы с марта 2022 года начали ездить на разные территории: Мелитополь, Мариуполь, Бердянск, Васильевка, Пологи. Каждый месяц ездили в Никольский монастырь, практически во всех сёлах мы побывали вокруг Угледара. Тогда ещё под Украиной он был: Евгеновка, Егоровка, Марьинка, там их несколько. Люди нас встречали с такой искренней радостью! Они прежде всего не ожидали, что мы из такого далека приедем в такие места, рискуя жизнью. Приедем, привезём помощь, собранную общими силами.
Как служить Литургию в местах, где храм может быть атакован вражескими дронами? Или в блиндажном храме?
Самое главное – это безопасность, соблюдение требований норм укрытия техники, машин, передвижения. Средства индивидуальной защиты, средства РЭБ — это одно из первичных там, где мы служим или даже в храмах. Стараемся располагаться в хорошо замаскированных укрытиях, хотя тоже разные ситуации бывают, но, Слава Богу, трудимся, молимся без происшествий, я бы сказал.
Мы знаем, что Ваши поездки сопряжены с риском для жизни. Низкий поклон Вам и Вашей команде. Что заставляет Вас возвращаться снова и снова в опасные места? Как к этому относится Ваша матушка и дети?
Прежде всего, конечно, это лица людей, это воины, которых мы видим, как они действительно вместе с нами поднимаются духом. Мы видим улыбки детей, которые научились жить под обстрелами в Голой Пристани, в Алешках – там сейчас очень опасно в этих районах, где нас знают, где нас помнят. И мы, конечно, к этому привязаны, мы уже не можем по-другому, не можем оставить это. Нас ждут люди, которые очень нуждаются в нашей помощи. Мы собираемся и едем.
Матушка, понятное дело, поначалу очень переживала, боялась. Старший, второй, третий сыновья — они со мной периодически ездили на Донбасс ещё с 14-го года, потом уже с началом СВО ездили в Мариуполь, в Никольское. Бывали под Угледаром, в Херсоне, в других районах под обстрелами. В Спартаке, под Донецком, дети сами раздавали гуманитарную помощь людям. Да, они такие у нас, боевые. Матушка у меня терпеливая, смиренная и всегда благословляет в дорогу. Сейчас реже ездят — учёба, школа… Ну, они всегда меня поддерживают, помогают. Нужно загрузить что-то, разгрузить. Всегда они рядом со мной.
Приходилось ли Вам сталкиваться на освобождённых территориях с проявлениями русофобии, приверженности «украинской идее»? Какое вообще настроение преобладает у людей?
Настроения абсолютно разные, внутрь человека не залезть. Кто-то открыто, кто-то с недоверием, кто-то с презрением — это все чувствуется прекрасно. Даже тогда, когда мы приезжали в Голую Пристань, раздавая после затопления Каховской ГЭС людям гуманитарную помощь, мы видели, мы чувствовали, мы слышали, как они за спинами нашими говорили какие-то неприятные, неподобающие нам вещи. Мол, вот московские попы приехали, хотя сами же взяли эту гуманитарную помощь и ушли, вот так вот. Это все мы видим и чувствуем непосредственно на себе. У нас бывали такие случаи, когда местное население нас окружало. Это было в начале СВО. В марте 2022 года мы приехали в монастырь под Скадовском, привезли гуманитарную помощь — одна из первых наших поездок была — нас окружили люди, набросились на нас, пытались спровоцировать, угрожали, кричали что ещё вернём Крым, и он будет под украинским флагом, прям стычка произошла на территории монастыря. Но молитвами Пресвятой Богородицы, Святого Николая все обошлось, хотя могло закончиться очень печально.
Сейчас настроение у народа изменилось. Провокаторы, которые тогда кричали, уехали, а здравомыслящие люди остались. Они видят преобразования и прекрасно понимают, что если бы не вредительство украинских военных, которые запускают дроны по мирным, устраивают подрывы, пытаются вербовать жителей, все бы уже наладилось. Я постоянно вижу, когда передвигаюсь, насколько в тех районах, где более-менее безопасно, изменилась жизнь. Вспомните, каким был Крым: все было отрезано – электроэнергия, газ, вода, а теперь и больницы, и школы, и свет. Трудности дали закалку людям. Россия достойно справилась, я считаю. Мы в Крыму научились ценить то, что мы имеем, беречь, и те преобразования, которые происходят в Крыму, мы знаем точно, произошли бы и в Угледаре, и в Киеве, и в Херсоне, и в Николаеве.
Строятся дороги, детские сады, инфраструктура улучшается, люди получают социальные выплаты, пенсии, появились новые рабочие места, есть перспектива для жизни. Россия все для этого делает, но, к сожалению, Украина этому очень сильно мешает. Во многих местах, в Приднепровье, например, работает украинская связь, дети учатся онлайн в украинских школах, и, конечно, эта идеология там продолжает распространяться. Люди все еще запуганные. Это все не даёт единого стержня или единого правильного вектора всему населению, вернувшемуся в состав России.
Как, на Ваш взгляд, военнослужащие ВСУ относятся в Православию, к православным святыням? Встречаются ли разрушенные и осквернённые православные храмы?
Вы знаете, я думаю, что и там есть искренне православные люди, которые молятся и желают мира и спокойствия, хотя язычество, сектантство, греко-католическое направление на Украине очень сильно распространено, и, конечно, отражается на отношениях к православным храмам, святыням. Мы видим, что происходило на курской земле, какое произошло осквернение святынь православных — это просто немыслимо, не говоря о том, что они творят у себя там — на родной украинской своей земле.
Начиная с 2014 года (когда Вы начали ездить в зону военных действий) Вам приходилось исповедовать и причащать российских военных, солдат и офицеров ДНР и ЛНР. Как за прошедшие 11 лет изменилось отношение наших воинов к вере, к Церкви?
Да, с 2014 года на Донбассе. Это ведь было ополчение народное в ДНР и ЛНР. Мы общались, привозили гуманитарную помощь, молились вместе с ними, крестились, совершали богослужения, но тот стержень духовный, православный, правильный, он как тогда был, так и сейчас не изменился. Они прекрасно все понимают. Одиннадцать лет назад они встали на защиту своей земли, своей веры, так и сейчас у них отношение к происходящему не изменилось, мне кажется. У многих вера только окрепла за эти годы.
Общеизвестно, что украинские военнослужащие подвергаются идеологической обработке в духе ненависти к России и русским. Как, по Вашим впечатлениям, российские воины относятся к Украине и её бойцам? Есть ли ненависть?
Конечно, ещё как подвергаются, но я считаю, что русский воин – он, большей частью, милосердный воин. Мы, кстати, воинам тоже об этом говорим, чтобы они не забывали, чтобы не было жестокости, ненависти, несправедливости. Ставим всегда в пример святого праведного воина Фёдора Ушакова, Александра Суворова – известных великих полководцев, которые миловали врагов, к ним милосердно относились, что и отражалось на их духе, когда они потом ещё и за русскую землю воевали. Ну а ненависть, я думаю, в бою без нее, к сожалению, не обходится. Главное – холодный разум, искренняя горячая молитва, мужество и терпение.
Почему, на Ваш взгляд, нынешняя украинская власть приняла закон о запрете УПЦ? Это личная неприязнь к вере или часть политики?
Ну как почему? Церковь — это всегда стержень, корень традиционных вековых ценностей: ценностей брака, семьи, отношения детей к старшим, взаимоуважения, милосердия. Но мы же с вами видим, что идеология европейская совершенно противоположна этому и используется как инструмент борьбы и сопротивления. В целом Церковь, и не только Украинская Православная Церковь, а любая церковь, придерживается традиционных ценностей христианских.
Все-таки можно сказать, что у правящей украинской верхушки есть неприязнь к Вере, но по большей части – это политическое решение, инструмент большой игры, ведь они понимают, что Церковь — это ещё и идеологическая составляющая.
Что, по-Вашему, будет с Православием в другой Украине, когда она избавится наконец от действующего преступного режима, который пока правит в стране?
Я нисколько не сомневаюсь, что все уляжется. Конечно, вопрос времени. Раны будут залечиваться долго, но украинская церковь вернётся в лоно Русской Православной Церкви, и все будет нормально. Будем в итоге, как раньше, молиться вместе, парадами ходить вместе, праздники праздновать вместе. Главное терпение, мудрость, общая искренняя наша молитва. Нужно больше работать с молодёжью, с детьми, воспитывать в духе веры, патриотизма, любви к Родине, любви к спорту, к культуре, к нашим историческим ценностям, сохранять память наших славных великих побед, героических сражений. Всё это в целом приведёт к тому, что мы вернём родные корни на Украине – на святой русской земле!
Беседу вел писатель, православный публицист Ян Таксюр
