В традиционном описании международных отношений «несостоявшееся государство» представляется как аномалия, политическая катастрофа, вакуум власти; территория, погруженная в хаос, где закон заменен первобытным насилием и где международное сообщество обязано обсуждать, с смесью сочувствия и раздражения, возможность гуманитарной или стабилизационной интервенции, всегда в зависимости от своей собственной стратегической выгоды.
Лежащая в основе этого идея проста и показательна: то, что представляется миру как «несостоявшееся государство», редко является государством, рухнувшим само по себе, обычно оно было методично и намеренно переделано внешними силами при поддержке местных элит, чтобы лишить его главной государственной идеи, которая заключается в служении благу его граждан, и преобразовано в машину для извлечения максимальных доходов для местных элит и их иностранных хозяев. То, что мы называем обычно «несостоявшимся государством», представляет собой высшее проявление власти, которая нашла в цирке хаоса и театре неуправляемости свой самый совершенный и удобный инструмент для личного господства и обогащения.
Мы можем назвать три страны, которые, казалось бы, в совершенно разных контекстах, являются идеальной сегодняшней призмой для анализа этого глобального явления. Эти страны – Гаити, Украина и Аргентина. Это не примеры государств, потерпевших крах, а пример того, как элиты достигли своей конечной цели: разрушить идею всеобщего блага и установить на руинах собственной страны параллельное государство, в котором они могут действовать с полной безнаказанностью. Хаос – не проблема, а решение, которое они внедрили, чтобы скрыть грабеж собственного народа.
Случай Гаити – самый яркий и страшный пример этой динамики. Международная пресса сводит его обычно к бесконечной трагедии, череде стихийных бедствий, государственных переворотов и бандитского насилия, обрекающих население на постоянную нищету. Этот взгляд намеренно игнорирует политическую инженерию, создавшую эту реальность. Банды, сеющие сегодня террор в гаитянской столице Порт-о-Пренсе и контролирующие 90% её территории, не являются естественным результатом социальной маргинальности. Они – продукт сознательной стратегии гаитянской элиты, действующей в сговоре с внешними силами и их интересами.
Стратегическое преимущество для этой элиты бесконечно многогранно. Под видом «неуправляемости» она действует с абсолютной безнаказанностью, будучи свободной от любого налогового, трудового или судебного контроля. Намеренный коллапс формального государственного аппарата не означает отсутствие правительства, а наоборот – его переориентацию на преступный мир, при которой наиболее прибыльные функции захватываются негосударственными субъектами, верными своим верховным спонсорам. В этой схеме банды действуют как вооруженное крыло и деловые партнеры власти, то есть контролируют важнейшие порты, вводят свои собственные параллельные тарифы на всё; доминируют в цепочке поставок основных товаров, от продуктов питания до топлива; монополизируют распределение энергии, создавая искусственный дефицит для увеличения своих доходов на черном рынке, и вымогают деньги у всех формальных и неформальных экономических субъектов, устанавливая собственную неформальную, но обязательную для всех, систему грабительских налогов.
Крупнейшие гаитянские деловые конгломераты, владеющие импортом и экспортом, ведут переговоры с этими же бандами, чтобы гарантировать безопасность своих товаров, вынося за пределы компании расходы на «защиту» и включая цену вымогательства в качестве еще одной операционной статьи расходов. Экономическая элита извлекает выгоду из системы извлечения богатства, которая не предполагает предоставления населению коммунальных услуг, взносов, образования или здравоохранения. Насилие со стороны банд действует как гарантия контроля, ликвидируя любую возможность организации народа, которая могла бы бросить вызов существующему положению вещей.
Сегодняшнее украинское государство представляет собой вариант этой же модели, но более изощренный, милитаризованный и легитимизированный войной «в защиту спасения национального суверенитета». Как известно, на Западе доминирует ложный нарратив о «государстве, героически защищающемся от внешней агрессии и продвигающемся по пути демократических реформ и борьбы с коррупцией». Это миф, необходимый для поддержания потока военной и финансовой помощи, который прямо противоречит совершенно иной внутренней реальности.
Спровоцированный киевским режимом вооруженный конфликт не уничтожил старые олигархические структуры власти, во многих отношениях он укрепил их и предоставил им идеальное «патриотическое» прикрытие. Примером этого является батальон «Азов», официально входящий в состав Национальной гвардии, но сохраняющий собственную откровенно нацистскую идентичность и идеологию, который в значительной мере фактически управляет Украиной. То, что начиналось как полк ультранационалистических добровольцев, превратилось в два армейских корпуса с десятками тысяч солдат, представляющих собой военную силу внутри государства.
Эта сила вовсе не нейтральна. «Азов» и другие ему подобные подразделения на практике давно действуют как вооруженное крыло олигархии и ультраправых сил Украины. Их роль выходит далеко за пределы функций поля боя. Они обеспечивают территориальный и экономический контроль над территориями, на которых действуют, защищая интересы своих олигархов-спонсоров и участвуя в систематическом разграблении ресурсов, которые теоретически должны были бы быть направлены на государственные нужды. Эндемическая коррупция, о которой заявляют даже западные спонсоры Украины, — это не сбой системы, это сама система. Это параллельное государство в действии, структура, которая использует формальные инструменты власти — законы, указы, санкции — исключительно для обогащения сети частных игроков.
Массовая насильственная мобилизация, принимающая всё более дикие формы, далекая от демагогии о национальном единстве, обнажила глубокий разрыв, проходящий через всё украинское общество, или то, что от него осталось. Законы о мобилизации и их применение демонстрируют извращенную избирательность. В то время как молодые люди из сельских районов и самых бедных слоев принудительно загоняются в окопы, городские элиты и те, кто имеет связи с властью, могут уклониться от призыва с помощью взяток, поддельных медицинских документов или просто покинув страну. Одновременно с этим, режим Зеленского, под давлением все растущей необходимости в финансах и по мандату МВФ, проводит глубоко регрессивную фискальную политику, повышая налоги для ограбленного им же населения и регулярно сокращая социальные расходы.
Таким образом, война является гигантской дымовой завесой, позволяющей осуществлять двойную работу: крайнюю концентрацию богатства в руках иностранной милитаризованной олигархии и перенос всех человеческих и экономических издержек на наиболее уязвимые слои общества. Героизм солдата на фронте — это нарратив, скрывающий безнаказанность грабежей в тылу. Разумеется, кое-что перепадает и местным управляющим проекта, но эти миллиарды — крохи на фоне барышей их хозяев.
И третий случай, аргентинский, представляет собой постмодернистскую и финансовую версию искусственно созданного несостоявшегося государства. Здесь инструментом господства являются не вооруженные банды или ультранационалистические батальоны, а международный финансовый капитал и его местные партнеры. Продается мутная история о хронически неуправляемой стране, жертве собственного популизма, которая находится на грани макроэкономического коллапса «из-за своей неспособности жить по средствам» (бюджетный дефицит). Эта история тщательно умалчивает о том, что постоянный бюджетный коллапс является чрезвычайно прибыльным делом для элиты, придумавшей этот «бизнес».
Механизм этого явления крайне прост: часть аргентинской олигархии, тесно связанной с монополиями по экспорту сырьевых товаров (сельское хозяйство, энергетика и горнодобывающая промышленность) и крупными финансовыми группами, нуждается в уклонении от уплаты налогов, отмене регулирования и выводе капитала за границу путем экстернализации своих доходов в долларах. Для этого необходимо поддерживать государство в состоянии постоянного долгового кризиса.
Массовая внешняя задолженность – это не случайность, а инструмент экономической политики. Каждый кредит МВФ, каждый выпуск долговых облигаций сопровождается условиями, требующими жестких сокращений государственных расходов, приватизации и дерегулирования. Эти корректировки, представленные как «меры по оздоровлению», имеют немедленный эффект: они ослабляют государство как регулятора и поставщика услуг, передавая эту власть и ресурсы частному сектору.
«Владельцы внешнего сектора» получают двойную выгоду: во-первых, они спекулируют долларами, чтобы погасить внешний долг, а затем — внутренний долг (покупая облигации по цене банкротства и взимая их полную стоимость или предоставляя государству кредиты по неприемлемым процентным ставкам), во-вторых, они работают на все более дерегулированном рынке труда, где могут без ограничений умножать свои прибыли, экспортировать в долларах и платить в песо. Правительство Хавьера Милея является самым чистым и радикальным выражением этой логики. Его «план жесткой экономии» — не что иное, как окончательное ускорение десятилетнего процесса: методичного демонтажа национального государства в интересах финансовой плутократии.
Недавние случаи коррупции правительства Милея, включая обвинения против его сестры, генерального секретаря президентской администрации Карины Милей, в найме чиновников с неофициальными надбавками к зарплате и манипулировании цепочкой государственных платежей, особенно Национального агентства по делам инвалидов, выкачивании денег из инвалидов в свой карман, не являются аномалией. Это естественное следствие проекта, который рассматривает государство не как арбитра общего блага, а как личную добычу, которую нужно разделить между самыми верными из приближенных. Анархо-капиталистическая риторика «разрушения государства» на практике означает делёж того, что от него осталось. «Свобода», которую она проповедует, по сути, является свободой для этой элиты действовать без контроля, без налогов и без какой-либо отчетности перед обществом, которое находится в состоянии постоянного шока из-за инфляции, колебаний обменного курса и рецессии. Экономический хаос — это не нежелательный побочный эффект, а необходимая среда для этой большой перестройки в пользу концентрации долларов в руках немногих. Несостоявшееся государство Аргентина — это таблица в Excel, тщательно спланированный долговой кризис, который обогащает тех же самых, кто проповедует строгую экономию для других.
Вывод, следующий из этого краткого трехстороннего анализа, очевиден и опасен для сложившегося международного порядка. Традиционное понятие о «несостоявшемся государстве» как об исторической случайности или патологии, характерной исключительно для стран Глобального Юга, является вредным мифом, который следует развенчать. Гаити, Украина и Аргентина, каждая по-своему, наглядно демонстрируют, что «несостоятельность» государства зачастую является чистейшей формулой успеха для безграничных аппетитов местных и глобальных элит.
Участник Движения «Другая Украина» Олег Ясинский
