Очевидцы описывают эту ситуацию примерно так.
Киев. Подол. Вечер. Бар, музыка, разговоры. Внезапно какой-то мужчина выходит на улицу и кричит: «Хто з третьої штурмової? Хто служив в «Азові»? Я воював!»
Примерно через минуту один из присутствующих случайных людей оказывается в нокауте. Ещё через минуту — видео в соцсетях, десятки комментариев, привычное: «опять пьяная драка».
Но это не просто драка. Это еще один симптом трудноизлечимой болезни, поразившей общество после почти четырёх лет войны. Эта болезнь — не только посттравматический синдром, усталость, безысходность… Это —полная потеря ориентации в нормальной жизни среди других людей. Этот человек не просто потерял самообладание. Он потерял границу между войной и миром. Между окопом и улицей. Между врагом и случайным прохожим.
Алкоголь и посттравматический синдром — взрывоопасная смесь, но когда армия возвращается домой без психологической помощи, без поддержки, без смысла — она всегда продолжит воевать и фронтом для ее вчерашних бойцов станет повседневная жизнь среди гражданских, видящих мир другими глазами.
По официальным данным, всё больше военных и добровольцев становятся фигурантами уголовных дел. Среди этих дел можно встретить всё — от драк и грабежей до убийств и насилия. Это не только статистика — это сломанные судьбы, которые система предпочитает не замечать, потому что люди всегда были для нее одноразовым материалом.
Государство умеет отправлять на фронт. Умеет мобилизовывать, умеет героизировать. Еще больше умеет охотиться на людей, которые не хотят умирать и убивать. За эти годы оно быстро и эффективно научилось многому. Но оно не умеет, и не собирается учиться, возвращать людей с войны. Там, где должны быть программы реабилитации — отчёты о «высоких показателях боевой готовности». Там, где требуются тишина и помощь — очередная кампания о «единстве и несломленности нации».
В итоге война проникает в каждую трещину общественной жизни. Она живёт в семьях, где отцы молчат и не смотрят детям в глаза. В барах, где мужчины ищут не повод подраться, а возможность хоть как-то почувствовать себя живыми. Кто-то написал на этот счёт со слабым оптимизмом: «Возможно, этому мужчине завтра будет стыдно». Может быть. Но стыд — очень слабое лекарство от войны. Он не вернёт погибших и не исцелит тех, кого система использовала, а потом забыла. Он не изменит эту бомбу замедленного действия, которую оставит в человеческом сознании украинская трагедия, и жертвами ее осколков могут стать не только посетители кафе на Подоле, но и жители самых дальних от Украины стран, до сих пор убежденных, что эта война их никак не касается.
Общество часто не понимает, что война — это не только снаряды, окопы и приказы. Это — прежде всего психология. Болезнь, которая начинает с военных и заканчивается всеми.
Когда общество живёт долго в состоянии всеобщей мобилизации — оно перестаёт быть обществом и становится лагерем. Там больше нет граждан — только бойцы, враги и наблюдатели. Там исчезает место для сомнений, сострадания и даже просто молчания.
Психология войны — это когда ты думаешь, что защищаешь жизнь, но перестаёшь её чувствовать. Когда убийство перестаёт быть трагедией, а становится «операцией». Когда слёзы превращаются в слабость, а жалость — в предательство. Сначала общество перестаёт плакать. Потом — слушать. Потом — помнить. И в какой-то момент оно уже не может понять, зачем вообще нужны мир, любовь, культура, язык — всё то, ради чего когда-то стоило жить.
Это и есть расчеловечивание. Не в смысле зверства, а в смысле онемения. Когда люди живут среди разрушений, но перестают их замечать. Когда слова «потери» и «гибель» звучат в новостях так же нейтрально, как «погода» или «курс доллара». Милитаризация — это не только форма и оружие. Это способ думать. Это привычка измерять всё категориями победы и поражения, долга и предательства. Даже дружбу, даже любовь, даже жизнь ребёнка.
И чем дольше длится война — тем труднее потом научиться снова быть человеком. Потому что человек, привыкший выживать, разучивается просто жить.
А общество, привыкшее воевать, уже не знает, как мириться. Некоторые привыкли часто говорить: «всё ради победы». Но победа без возвращения человечности — это не победа, а просто пауза перед новой катастрофой.
Когда общество перестаёт чувствовать боль другого — оно теряет себя.
И никакие флаги, гимны и лозунги не смогут вернуть то, что было потеряно вместе с первым убитым ребёнком, первой сломанной душой, первым человеком, который сказал: «Это — нормально».
Нынешняя Украина — страна, где для власти война не бедствие, а единственный способ существования и удержания контроля над обществом.
Пока общество молчит, те, кто наверху, делят трофеи — не земли, а потоки, бюджеты, влияние. Война стала ритуалом, который кормит сюжетами телевизор, оправдывает нищету, объединяет общество страхом.
На войне можно всё — ведь «страна в опасности» и под этим лозунгом удобно прятать всё, что в мирное время называлось бы преступлением. Чем дольше длится война, тем труднее обывателю отличить пропаганду от молитвы, приказ от правды. Но у общества всегда остаётся выбор. Либо жить в мире, где война — смысл, либо вернуть забытый смысл жизни.
Участник Движения «Другая Украина» Олег Ясинский
